Монастырь-крепость и посад в XVI веке

Шестнадцатое столетие открывает новый этап в истории Троице-Сергиева монастыря. В это время Москва принимает решительные меры по созданию единой системы обороны, поскольку разрозненные укрепления прежних удельных княжеств уже не могли обеспечить надежной защиты Русского государства. К тому же развитие огнестрельного оружия и артиллерии вызывало необходимость замены деревянных крепостей на каменные. Особое внимание уделяется обороне столицы: в короткий срок на ее дальних подступах возводится ряд первоклассных крепостей, в систему которых был включен также и Сергиев монастырь.

Строительство оборонительных сооружений Троицкого монастыря, начатое в 1540 году, продолжалось десять лет; для их сооружения было привлечено население подмонастырских слобод и ряда окрестных уездов. Специальная царская грамота предоставляла троицким властям право «на монастырскую ограду и на иной монастырьской обиход на каменное дело на всякое, известной камень калоти и жечи, известь делати, и иной камень имати, какой им надобен», на чьих землях бы он ни находился, «безденежно. . . и без всякия зацепки».

Крестьяне, занятые на возведении крепости, были освобождены от государственных податей и повинностей; даже в тяжелое время Казанских походов с них не собирали военных запасов. По окончании строительства царь Иван Грозный вменил в обязанность жителям Переславского, Дмитровского и Радонежского уездов поддерживать в исправности оборонительные сооружения Троицкого монастыря, освободив их от строения и починки других крепостей.

Троицкий монастырь превратился в сильную крепость каменные стены с двенадцатью башнями общей протяженностью около полутора километров неправильным четырехугольником опоясали всю его территорию; с равнинной восточной стороны перед стеной был вырыт ров, в окружавших крепость оврагах устроены запруды, а с южной стороны выкопан еще и огромный пруд (1552). Ограда того времени была вдвое ниже существующей ныне и сохраняла естественный цвет кирпича; только одна башня, над главными воротами, была сложена из белого камня и, подобно белой застежке, выделялась на красном поясе кирпичных стен. Вход в монастырь подчеркивался также надвратной церковью, теперь уже во имя Сергия (1513), расположенной за воротной башней.

На стенах крепости размещалось много орудий, в специальных палатах хранились большие запасы пороха. Датский посланник Иаков Ульфельд, видевший монастырь в 1575 году, отзывался о нем с большим уважением: «Сей монастырь велик, с башнями и валом, и каменною стеною обнесен; во всей России самый знатнейший!» Мы не знаем имен мастеров, руководивших тогда сооружением крепостных стен Троицкого монастыря, но, несомненно, среди них были и те, которые в течение двух предшествующих десятилетий трудились над возведением крепостей в Туле, Коломне, Зарайске, Кашире и других городах вокруг Москвы.

Одновременно со строительством каменных стен производилась и перепланировка всей территории монастыря. Огороды, конный двор и ряд других хозяйственных построек были вынесены за стены крепости, что дало возможность отнести восточную линию келий на 40 саженей (78,8 м) по направлению к ограде («где ныне стоят»), при этом линии келий по южной и западной стороне остались на месте, а всю северную сторону отвели под «государевы кельи» — специальные хоромы для царя, где он мог останавливаться во время своих частых приездов в обитель. В те годы вдоль всей дороги от Москвы до Троице-Сергиева монастыря уже стояли царские путевые дворцы — в селах Копылово (Алексеевское), Тайнинское, Братовщина, Пушкино, Воздвиженское, а в Мытищах и Талицах раскидывались временные «путевые станы в шатрах». Эти путевые дворцы сохранялись и использовались царской фамилией до конца XVIII века.

Братские кельи и царские хоромы в монастыре строились попрежнему из дерева, но большинство других зданий — из камня и кирпича. Так, над гробом Никона, похороненного у южной стены Троицкого собора, в 1548 году была возведена небольшая церковь — Никоновский придел; стали каменными Келарская и одноэтажные Больничные палаты (1552). Но главным сооружением этого времени был огромный пятиглавый Успенский собор (1559—1585).

Панорама монастыря в конце XVI века. Реконструкция В. И. Балдина

Монастырь в XVI веке. Вид с юго-запада. Макет-реконструкция В. И. Балдина

Сохранилось любопытное свидетельство о том, что царь Иван Грозный, посоветовавшись с митрополитом Макарием и Священным собором, а также с игуменом и старцами Троицкого монастыря, решил было поставить новую большую церковь святой Троицы на месте Никоновского придела, но потом изменил свое намерение, будто бы из опасения, что это может быть «неугодным преподобному Сергию». Можно предположить, что если царь и митрополит решили поставить большую церковь, да еще «согласовали» это с монастырскими властями, то они, очевидно, должны были дать также соответствующие поручения и своим мастерам. И очень может быть, что опытные зодчие постарались убедить царя, что новый большой собор рядом с Троицким нарушил бы уже сложившуюся гармонию центра монастыря (стал бы «неугодным Сергию»), и, возможно, они же подсказали царю другое, более удобное место для нового строительства. Во всяком случае, царь отказался от принятого ранее решения и «повелел» строить новый храм на свободной площадке в центре монастыря и сам со всей семьей присутствовал при его закладке в 1559 году. Напомним, что незадолго перед этим, при строительстве Покровского собора на Красной площади в Москве (1555), мастера, получив задание возвести в честь взятия Казани церковь с семью приделами вокруг главного, шатрового храма, также сумели убедить царя добавить еще один (восьмой) придел, чтобы улучшить композицию всего сооружения. Как ни крут и капризен был грозный царь, но и он, очевидно, прислушивался к мнению своих зодчих.

Грандиозный объем нового пятиглавого собора, получившего название Успенского, повторял формы одноименного главного храма Московского Кремля и гармонично завершил облик монастыря в его новых размерах. Собор как бы ограничил собой восточную сторону центральной площади между Троицким собором и трапезной, восстановив таким образом ее первоначальные размеры, нарушенные из-за переноса келий ближе к крепостной стене. Чтобы масса огромного собора не подавляла пространство небольшой площади, к его западному фасаду была добавлена низкая сводчатая паперть (не сохранилась), которая создавала необходимый масштабный переход к другим невысоким зданиям, расположенным на этой площади.

Центральная часть монастыря в XVI веке. Вид с запада: крепостная стена с Пивной башней (1540—1550), Никоновский придел (1548), Троицкий собор (1422) с папертью (XVI в.), Духов ска я церковь (1476), надвратная церковь Сергия (1512), Успенский собор (1559—1585). Реконструкция В. И. Балдина

Сооружение Успенского собора затянулось на двадцать шесть лет. В самый разгар работ случился пожар; летописи подробно повествуют, как в сентябрьскую ночь 1564 года «выгорел Троицкий Сергиев монастырь, трапезы и казны монастырские в палатах и колоколы многие разлилися и поварни все, и гостин двор, и служни дворы; а келий погорели от Красных ворот верхний ряд по запруду, позади трапезной по келарскую, а загореся келия близко келарской казны. Погорели же всякие запасы, что на обиход монастырской; не ос-талося братьям ни на один день запасу снедново. Царь. . . даде же им на кельи и на строение монастырское тысячно Рублев, и иная потребная в монастырь даде; повеле же строити монастырь потому же, яко был преже».

Ликвидация последствий опустошительного пожара отняла много сил и средств. В последующие годы Иван Грозный, заподозрив Троицкий монастырь в несочувственном отношении к вводимой им опричнине, стал проявлять к нему заметную холодность: известны резкие слова царя о том, что «у Троицы в Сергиеве монастыре благочестие иссякло, ино и монастырь оскудел и не пострижется никто и не дает никто ничего». В этих условиях возведение Успенского собора шло медленно, поскольку его финансирование осуществлялось главным образом из царской казны. Окончанию строительных работ помог щедрый вклад Грозного, в 5500 рублей, «в вечный поминок» по убитому им сыну (1582). Вкладная книга монастыря хранит запись о том, как царь, отстояв утреннюю службу в Духовской церкви, призвал к себе трех доверенных лиц из числа братии и «учал. . . рыдати и плакати и молити. . . чтоб сыну его. . . ежедень панихиды петь над куть-ею и на обеднях поминати во веки и навек, докуда обитель сия святая стоит и до окончания века». Но увидеть отстроенным Успенский собор Ивану Грозному не довелось — храм был освящен через год после смерти царя в присутствии его сына Федора Ивановича (1585).

С окончанием строительства Успенского собора завершилось формирование архитектурного облика монастыря-крепости в XVI веке, определилась его территория, большинство зданий стали каменными; при этом низкие крепостные стены (5—5,5 м), располагаясь с юга и запада по склонам холма, не закрывали внутреннего пространства монастыря, оставляя хорошо видимыми его храмы и палаты.

Села и слободы, теперь уже сплошным кольцом окружавшие монастырь-крепость, по-прежнему находились в некотором отдалении. Свободная от застройки территория вокруг стен хорошо просматривалась и могла легко простреливаться из амбразур ограды и башен; вместе с тем она предохраняла крепость от пожаров, так часто возникавших в окрестных селениях. Близко расположенные Служние слободы, например, только в середине XVI века дважды (в 1559 и 1564 гг.) почти полностью выгорали, нанося при этом существенный ущерб и монастырю. Но благодаря усилиям проживающих здесь состоятельных «троицких слуг», а также помощи монастыря слободы эти быстро отстраивались вновь; опись 1594 года перечисляет 159 монастырских чиновников, которые имели здесь свое отдельное, иногда довольно обширное хозяйство ". Дома «троицких слуг» образовали Нижнюю и Верхнюю Служние слободы (теперь улицы Митькина и Карла Маркса). На месте прежнего деревянного приходского храма Нижней слободы в 1557 году строятся сразу две каменные церкви — Пятницкая и Введенская, а в Верхней слободе ставится еще одна деревянная церковь — Рождества Христова.

Троицкий монастырь в XVI веке. Вид с юго-запада. Реконструкция В. И. Балдина

В XVI веке быстро росло и село Клементьево. Через него по большой Московской дороге днем и ночью шли и ехали «беспрестанно люди всякого чину», «государевы гонцы», а также вереницы подвод, груженных различными товарами и припасами. Село стало местом бойкой торговли: сюда перевели традиционную ярмарку из близлежащего города Радонежа. К концу века здесь уже было 262 двора и две расположенные рядом деревянные церкви с колокольней; на обширной площади перед церквами размещались тридцать «шалашей» (лавок), где торговали «приезжие люди», монастырская гостиница, тюрьма, а также «тиунской», «земской» и «губной» дворы. Служние слободы и село Клементьево в это время составляли основу Троицкого посада. Другие подмо-настырские селения развивались значительно медленнее, а население некоторых из них даже шло на убыль, Деревня Кокуево и слобода Конюшенная, возникшие позади монастырских хозяйственных служб с северной стороны монастыря, также были немноголюдны.

Популярность, а вместе с этим и богатство Троицкого монастыря росли и ширились. К концу XVI века в его владениях было уже более 2780 поселений. Монастырские власти не упускали случая напомнить царю, что и ему «свою царскую обитель подобает прославити понеже сиа твоа царьскаа обитель твоей царьской главе слава и венец и царьствию твоему красота и слава от Восток и до Запад». И недаром Иван Грозный сделал игумена Троицкого монастыря архимандритом и почтил его первенством между другими монастырями, предоставив значительные преимущества и отличия.

«Наибогатейший монастырь во всей стране» — так характеризовал Сергиев монастырь немец Генрих Штаден, состоявший в опричнине Грозного. Покинув Россию, он выступил с планом завоевания Московского государства с севера, от Архангельска, и очень рекомендовал при продвижении к Москве разграбить Троицкий монастырь, для захвата которого, по его расчету, достаточно «1000 человек, наполовину пеших, наполовину конных». Однако дальнейшие события показали, сколь ошибочной была такая оценка мощи этой русской крепости.