Города, как и люди, имеют свое лицо, свой запоминающийся облик, свою судьбу; и подобно тому как человек хранит в своей памяти воспоминания о событиях, делах и интересных встречах, так и города, развиваясь не только в пространстве, но и во времени, отражают и закрепляют свою историю в плакировке площадей и улиц, в облике расположенных на них зданий и ансамблей, в бронзе памятников и граните монументов. В ряду таких интереснейших городов, с которыми непременно надо познакомиться, стоит живописный и богатый стариной подмосковный Загорск.

Город развивался вокруг Троице-Сергиева монастыря, основанного в середине XIV века. И не было тогда у русских людей помыслов выше и важнее, чем поиски путей освобождения родной земли от гнета жестоких поработителей. Поэтому понятно, какое горячее признание и широкий отклик получила в народе неустанная деятельность основателя монастыря Сергия Радонежского (1314—1392) по единению сил разрозненных и нередко враждующих между собой русских удельных княжеств для общей борьбы за независимость под знаменем Москвы, ставшая подвигом всей его долгой жизни.

Великие московские князья, а затем и цари оказывали Сергиеву монастырю подчеркнутое внимание — они часто посещали его, предоставляли ему различные льготы, наделяли богатыми вкладами, посылали туда своих лучших мастеров для строительства и украшения зданий, способствовали превращению монастыря в первоклассную военную крепость. Благодаря такой могущественной поддержке, а также предприимчивости самих монахов богатство монастыря со временем достигло колоссальных размеров: его многочисленные вотчины, угодья и промыслы распространились по всей стране, тысячи крепостных крестьян распахивали его земли, платили ему оброк или работали на него «всякое изделие». Троицкий монастырь вел собственное летописание, здесь собирались рукописи и книги, были свои школы иконописи и «книжного письма»; в монастыре жили и работали многие известные писатели и ученые Древней Руси, здесь начинал свой творческий путь Андрей Рублев, резал свои миниатюры его современник, мастер-ювелир Амвросий. В ризницу монастыря в качестве вкладов поступали первоклассные образцы национального искусства — иконы, шитье, ювелирные изделия и т. д. Известный сирийский путешественник Павел Алеппский, посетивший Троице-Сергиев монастырь в середине XVII века, видел в ризнице «вещи, поражающие ум изумлением и удивляющие умного больше глупца».

Особую ценность для русской культуры представляют древние здания и сооружения монастыря. На его небольшой территории из века в век непрерывно трудились безвестные русские мастера, заменяя деревянные постройки каменными, ветхие и устаревшие — новыми, более совершенными и грандиозными.

Полный глубоко осмысленной красоты и неповторимой живописности, ансамбль зданий Троице-Сергиева монастыря настолько совершенен по своей художественной цельности, что невольно кажется, будто само Время выступало здесь его Зодчим, а люди были всего лишь исполнителями-каменщиками. И может быть, не так уж сильно преувеличивал много повидавший Павел Алеппский, когда писал, что «этот монастырь не имеет себе подобного не только в стране московской, но и во всем мире».

Располагаясь на оживленной дороге из Москвы к «Студеному морю», Троицкий посад превратился в один из значительных населенных пунктов и торговых центров Подмосковья. В конце XVIII века он получил статус города; запутанная сетка его стихийно складывавшихся улиц подверглась коренной реконструкции. Проект планировки города с геометрически правильными кварталами, с самостоятельным административно-торговым центром, с обширной свободной от застройки зоной вокруг монастыря, а также практическое осуществление этого проекта относятся к числу лучших примеров русского градостроительства XVIII—XIX веков.

Здесь, в подмосковном Загорске, где все так проникнуто особым духом седой старины и чарующей сказочности древней архитектуры, постоянно ощущаешь какое-то особое чувство благодарного восхищения перед исключительным мастерством и неиссякаемым творческим поиском столь богатого талантами русского народа.

Архитектор В. И. Балдин  

Троице-Сергиева Лавра известна всему миру. С каждым годом увеличивается здесь число паломников и туристов. Многие стремятся пытливым взором проникнуть в глубь веков, внимательно вглядываясь в исторические памятники русской культуры, чтобы по творениям ума, сердец и рук человеческих понять судьбы тех, кто нес в жизнь радость, мир, красоту.

Здесь, на горе Маковце, в центре Московской Руси, соединились византийская и русская традиции и вызвали к жизни много нового, неповторимого. Тихая в прошлом Обитель стала Великой Лаврой. С ней связывались нити духовного, историко-культурного и хозяйственного развития страны. Без малого шесть столетий духовными подвигами, участием в жизни государства и в событиях международного значения Лавра совершает высокое патриотическое служение.

Исключительно значение Лавры в литургической и общественной жизни.

Лампады, возжженные у Преподобного Сергия от Поместных Православных Церквей, являются зримым свидетельством духовных связей братских Церквей с Лаврой Сергиевой — Домом Живоначальной Троицы.

Не случайно именно здесь наши гости — христиане различных вероисповеданий находят для себя ответ на вопрос об особенностях жизни и служения всей Русской Православной Церкви. С годами деятельность Лавры расширяется, возрастает ее ответственность перед современностью.

«Этот монастырь не имеет себе равных не только в стране Московской, но и во всем мире»,— восклицал уже в XVII веке архидиакон Павел Алеппский, паломник, посетивший Лавру вместе с Антиохийским Патриархом Макарием. Подобные свидетельства оставляют и ныне в Книге записей многие почетные гости.

Люди из разных уголков земного шара восхищаются удивительной гармонией, открывающейся в каждом памятнике, созданном русскими умельцами — учениками Преподобного Сергия, дарами-вкладами, принесенными благодарными путешественниками, однажды посетившими Лавру и никогда не забывающими того, что пережили здесь. Знаки благодарения Святой Троице и ее верному служителю — Преподобному Сергию Радонежскому выражены и в дорогих вкладах, и в простой восковой свече.

«Прости мне, великая Лавра Сергиева,— доносится до наших дней слово одного из именитых иерархов,— мысль моя с особенным желанием устремляется в древнюю пустыню Сергиеву. Чту и в красующихся ныне храмах твоих дела святых, обиталища святыни, свидетелей праотеческого и современного благочестия; люблю чин твоих богослужений, и ныне с непосредственным благословением Преподобного Сергия совершаемых; с уважением смотрю на твои столпостены, не поколебавшиеся и тогда, когда поколебалась было Россия; знаю, что и Лавра Сергиева, и пустыня Сергиева есть одна и та же и тем же богата сокровищем, то есть Божиею Благодатию, которая обитала в Преподобном Сергии, в его пустыне, в его мощах, в его Лавре...» [60].

Игуменом, или Священноархимандритом, Троице-Сергиевой Лавры с 1970 года является Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен, в прошлом — в 1954—1957 годах — наместник Лавры. Его Святейшество руководит всей жизнью Обители. По благословению Патриарха Пимена совершаются здесь большие и малые труды. Ритм жизни Лавры определен монастырским уставом. Ныне братия Обители, как и насельники прошедших веков, движимы той же Благодатью Живоначальной Троицы.

В стенах Троице-Сергиевой Лавры находятся Московские Духовные школы — Академия и Семинария.

Многие, быть может, впервые здесь ясно осознают свою связь с прошлым, которое представлено совокупностью высокохудожественных памятников истории нашей Родины. Каждая пядь земли Обители, каждый ее камень — это свидетельство подвигов тех, кто стоял за свободу нашего народа в тяжкие годины испытаний, каждый храм, каждая келлия овеяны молитвами и трудами многих знаемых и безвестных тружеников.

Архимандрит Иннокентий Просвирин  

Удачное соотношение между нижним объемом и венчанием башни, изящные пропорции, прекрасно нарисованные детали, необычайно легкий и ажурный силуэт надстройки и, наконец, оригинальное цветовое решение — белый нижний ярус и красно-кирпичная надстройка с белокаменными вставками — все это придает Уточьей башне исключительно народный вид и ставит ее в ряд выдающихся архитектурных памятников конца XVII века. За своеобразную красоту и яркий цвет надстройки Уточья башня долгое время называлась Красной (красивой), а описания монастыря XVIII века отмечают, что «она особливого примечания достойна» и «между наилучшими строениями обретающимися в России иметь место долженствует».

Белокаменный Троицкий собор стоит на месте трех последовательно сменявшихся деревянных церквей — 1345, 1356 и 1412 годов. Он отмечает собой тот исторический центр, вокруг которого происходило все последующее формирование монастырского ансамбля. Небольшая площадь перед ним до сих пор сохраняет те же размеры, что и во времена скромной обители Сергия. Но за шесть столетий непрерывного строительства вокруг этого здания появилось такое многообразие первоклассных памятников разных времен и стилей, какое вряд ли можно увидеть вместе где-либо еще. Так, непосредственно к Троицкому собору примкнул небольшой одноапсидный храм — Никоновский придел (1548), недалеко от них разместилась стройная Духовская церковь «иже под колоколы» (1476).

Облик Каличьей воротной башни резко выпадает из общего характера крепостных сооружений монастыря, построенная в конце XVIII века, когда монастырь окончательно утратил свое оборонительное значение, она выглядит уже не как боевая башня, а скорее как торжественный въезд, выполненный в характерных для того времени формах с применением ордера и рустовки. Существующая башня — третья по счету над расположенными здесь воротами с проездом в виде буквы «Г». Мост и плотина против ворот соединяли монастырь с другим берегом оврага, где находились многочисленные хозяйственные службы и конюшенные дворы, почему и сама башня первоначально называлась Конюшенной.

Величественный Успенский собор (1559—1585) представляет в ансамбле монастыря зодчество XVI столетия. Он повторяет формы Успенского собора Московского Кремля. Если в свое время Аристотелю Фиораванти предписывалось «снимать меру» с Успенского собора во Владимире и строить храм в Кремле на полторы сажени больше него в длину, ширину и высоту, то монастырские зодчие в свою очередь также увеличили размеры своего сооружения, но теперь уже против московского образца. Надо полагать, что этот факт всячески подчеркивался монахами, и не иначе как с их слов Павел Алеппский записал, что монастырский храм «выше, больше и длиннее собора столицы».

Второй вход в монастырь к северу от Красной башни бьи пробит в крепостной стене позднее: на иконных изображениях середины XVII века его еще нет, а в 1653 году Павел Алеппский входил через эти ворота; располагаясь против апсид Успенского собора, они получили название Успенских. Павел Алеппский так описывает оба входа в крепость «Монастырь имеет двое ворот с восточной стороны, больших и великолепных; над одними стоит огромный киот, это святые ворота, которые постоянно заперты и открываются только когда приедет патриарх или царь, для его входа. Вторые ворота (Успенские.— В. Б.) назначены для народа и животных. Патриарх (антиохийский — В. Б.) по обыкновению вышел из кареты и пошел, из почтения, пешком по мосту огромного рва; помолившись у первых ворот перед киотом, он вступил во вторые ворота».

Наружный вид Трапезной отличается исключительным богатством декоративного убранства. По всему периметру фасадов ритмично размещены полуколонны с «кудрявыми» капителями коринфского типа; высота их равна высоте стен. Над полуколоннами расположен многопрофильный карниз с модульонами, над ним — стена-парапет с полуциркульными скульптурными «раковинами»; каждая «раковина» служит завершением участка стены, в нижней части которой находится большое прямоугольное окно. Окна украшены наличниками, состоящими из белокаменных колонок, ствол которых покрыт затейливым рельефом и раскрашен, и сложного криволинейного фронтона с карнизом и завершением в виде пинакля; поле фронтона заполнено лепными картушами с рамкой в средней части.

Согласно специальному предписанию, работы велись «неспешно», чтобы колокольня «на фундаменте отстояться могла без повреждения, и для того, дабы и большой колокол перелитием к поставке в ту новую колокольню изготовился». А колокол был задуман грандиозный, самый большой в России по размерам и весу. По «ряду», объявленному монастырем, за его отливку взялись «колокольные» мастера Семен Степанов и Гаврила Лукьянов сын Смирной, незадолго перед этим принимавшие участие в изготовлении царь-колокола для звонницы Ивана Великого в Московском Кремле. Исключительно стройная и изящная, пятиярусная колокольня Троице-Сергиевой лавры заслуженно считается красивейшей на Руси.

Митрополичьи покои имеют в основном тот вид, который был им придан в конце XVIII века. Здание предназначалось для пребывания в нем митрополитов во время их приездов в Троице-Сергиеву лавру. Еще в документах XVI века упоминаются каменные кельи архимандрита в юго-восточном углу монастыря. Известно, что они неоднократно перестраивались, а в XVIII веке были приспособлены для пребывания иерархов церкви во время их частых приездов в лавру и стали называться Митрополичьими покоями. Здание сохранило свободную планировку помещений, характерную для XVI—XVII веков. Располагаясь на крутом косогоре, с южной стороны оно имеет три, а с северной — два этажа.