Монастырь и посад в XVIII веке

После завоевания Россией выхода к Балтийскому и Черному морям дорога Москва — Архангельск утратила свое прежнее монопольное значение по связи с «заморскими странами» и потому объем торговли в Троицком посаде стал резко падать, Однако еще долгое время отмечалось, что жители села Клементьева «на большой проезжей московской дороге. . . от постою с своих дворов и от продажи харчу, конского корму получают себе немалую прибыль» (1758).

В петровское время строительная деятельность в масштабе всей страны была целиком подчинена государственным задачам. Затянувшаяся Северная война требовала больших средств для преобразования армии и укрепления городов, а желание Петра Великого как можно быстрее возвести новую столицу на берегах Невы вызвало запрещение каменного строительства по всей стране, включая Москву. Все возрастающее бремя государственных расходов коснулось и церкви: только из казны Троице-Сергиева монастыря Петр I «позаимствовал» 400 тысяч рублей — больше, чем было взято всеми царями вместе до него. Кроме того, он обязал монастырь поставить для флота три корабля и три галеры со снаряжением, а из монастырских чиновников («троицких слуг») сформировал особый драгунский полк.

Троицкий монастырь в начале XVIII века. Вид с востока. Гравюра И. Ф. Зубова. 1725

В разгар шведской кампании, когда после первых неудач русских войск города Центральной России стали готовиться к возможной встрече с врагом, были приняты меры также и к повышению обороноспособности Троицкой крепости. Русская артиллерия к этому времени располагала такими мощными орудиями, которые уже не могли размещаться на крепостных стенах и башнях. Поэтому для пушек были пробиты проемы в башнях, через которые их можно было выкатывать за стены крепости и вести огонь под прикрытием специально насыпанных высоких земляных брустверов. В короткий срок такие бастионы с брустверами выросли у каждой из угловых башен, а также против середины восточной и северной стен Троицкого монастыря. Их изображения хорошо видны на гравюрах и планах XVIII века. Но эти земляные укрепления не пришлось испытывать в бою — Карл XII двинул свои войска не на Москву, а на Украину, где и потерпел сокрушительное поражение под Полтавой. В начале XIX века бастионы были срыты.

Проект перестройки Троицкого монастыря. Чертеж 1745 г.

Как известно, Петр I не очень жаловал церковь, но все императрицы, бывшие на российском троне после него, не упускали возможности подчеркнуть свое внимание к Троицкому монастырю. В целях «усиления» новой, северной столицы была даже предпринята попытка перевести этот монастырь со всеми его святынями под Петербург; в течение десяти лет (1726—1736) недалеко от Петергофа велось строительство зданий для размещения монастыря, но в дальнейшем от этой затеи отказались, и дело ограничилось лишь созданием там Троице-Сергиевой пустыни. В середине столетия в стенах Троицкого монастыря открывается семинария (1742), а затем специальным указом ему присваивается почетное наименование— лавра (1744); глава русской церкви митрополит Московский становится священноархимандритом лавры, а Екатерина II пишет еще одно «Житие Сергия», в собственной интерпретации. Монастырские власти в своем быту все более и более начинают подражать образу жизни придворного дворянства с его стремлением к пышности и роскоши, используя на это огромные богатства монастыря. К середине XVIII века Троице-Сергиева лавра имела 214 тысяч десятин земли и 106 501 душу крепостных крестьян мужского пола, в то время как у самой богатой после нее Александро-Невской лавры насчитывалось всего 25 тысяч крепостных. Владения Троице-Сергиевой лавры располагались в 15 губерниях страны — она имела 150 подворий в 45 городах и 13 «приписных» монастырей.

Троицкий монастырь в первой половине XVIII века. Гравюра И. ф. Зубова

Частые богомольные «походы к Троице» всех русских императриц приобретают характер торжественно-показных и пышных церемоний. Митрополит Платон оставил описание одного такого пешего путешествия в лавру Екатерины II в 1775 году. Встреченная лаврским духовенством с хоругвями и иконами у церкви села Клементьева, царица с многочисленной свитой торжественно прошествовала по посаду «при колокольном звоне и пушечной 101 выстрела пальбе». У монастырских ворот ее приветствовали пением специально сочиненных кантат выстроенные рядами воспитанники семинарии. Вечером всю лавру украсила яркая иллюминация, среди которой выделялся «щит в разных огнях» с царским вензелем.

На другой день императрицу вывозили в загородный «монастырский двор», специально построенный для «летних увеселительных посещений» в 3 км к востоку от монастыря, в местечке Корбуха. Богато отделанный особняк с оранжереями и службами располагался на берегу пруда, где плавали белые и черные лебеди; вокруг дома был разбит парк в модном французском духе с подстриженными деревьями, регулярными «пришпектами» и дорожками, с беседками и фонтанами «в пристойных местах».

В соответствии с новыми вкусами и модой предпринимается перестройка древних зданий и в самом монастыре. По представлению монастырских властей Елизавета подписывает указы о сносе ряда старых строений «для лучшего в монастыре пришпекта и пространства», а также о том, «как наилучше перестроить» западную линию келий. На основании этих указаний в течение 1743—1745 годов весь живописный комплекс разновременных палат, обрамлявших западную сторону монастырской площади, получил однообразный фасад казарменного типа. Эти работы положили начало общей перестройке монастыря — срочно были изготовлены чертежи его зданий с показом намечаемых переделок, а также разработаны проекты новых сооружений. «Планная книга» из сорока шести листов была представлена в Петербург на утверждение, о чем свидетельствует запись на титульном листе: «Сия книга по имянному ее императорского величества словесному указу дана возвратно в Троицкую лавру июня 3 дня 1745 года для строения по ней». Основная идея проекта — привести «под ранжир», придать новый, торжественно-парадный вид древним постройкам монастыря (Загорский музей). Пышный дворцовый облик с большими окнами и обширными галереями, с лепными украшениями, картушами, с криволинейными кровлями «колпаком» и балюстрадами над карнизами намечалось придать почти всем зданиям монастыря, а деревянные шатры крепостных башен заменить сферическими куполами с бельведерами и высокими шпилями.

Проект перестройки монастыря. План. Чертеж середины XVIII в.

Перестройку монастыря ускорил опустошительный майский пожар 1746 года. Начавшись в Нижней Служней слободе от топившейся бани, он быстро распространился по посаду и уничтожил 502 двора, торговые лавки с товарами, часовню на Красногорской площади и пять деревянных церквей; на трех каменных церквах погорели кровли и «прочие церковные принадлежности». Огонь перекинулся в лавру, где сгорели надвратная церковь, почти все деревянные строения, а также кровли на каменных зданиях, крепостных стенах и башнях. В приказной и казенной канцеляриях монастыря пожар уничтожил «подлинные указы и вотчинные многие крепости и всякие дела». Паника от быстро распространявшегося пожара была так велика, что гроб Сергия из Троицкого собора спешно вынесли к Кокуевскому кладбищу, за километр к северу от монастыря. Такого урона монастырь и посад не знали со времени памятных военных действий, проходивших более ста лет назад.

Рассуждая «о надлежащем в Троицкой лавре после пожара каменном и деревянном строении», монастырские власти распорядились срочно собрать из приписных монастырей и вотчин мастеровых людей: столяров, кузнецов, каменщиков, «где сколько найтися может», а с тех мест, откуда работников выслано не будет, собрать денежный оброк и на эти деньги нанять «охочих людей». Все послепожарное строительство осуществлялось в соответствии с только что утвержденными проектами. Достаточно полное представление о проведенных в то время работах можно получить из той же «Планной книги», на проектных чертежах которой добавлены клапаны-наклейки с изображением зданий после их перестройки. Вторая надпись на титульном листе, сделанная рукой митрополита Платона, поясняет: «По сей книге, какие есть на планах и фасадах наклейки, то сие учинено вновь по точному Лавры положению, в каком она находилась в 1789 г.».

В результате перестройки большинство монастырских сооружений получило новый облик, по образцу столичных дворцовых построек. Одетые в пышную декорацию галерей и балюстрад, они стали выглядеть на одно лицо, ничем не напоминая о своей былой архитектуре. На крепостных башнях, уже утративших свое оборонительное значение и потому приспособленных для различных хозяйственных целей, боевые амбразуры были растесаны в большие окна, а деревянные перекрытия ярусов местами заменены каменными сводами. Существенным изменениям подверглись также древние церкви и соборы: почти все они обросли пристройками, изменилась форма куполов, четырехскатные кровли скрыли их живописные закомары и кокошники, а фасады Троицкого собора, Никоновского придела и Духовской церкви были даже раскрашены «наподобие мрамора» (1769).

Панорама монастыря в конце XVIII века. Реконструкция В. И. Балдина

Монастырь в конце XVIII века. Вид с юго-востока. Макет-Реконструкция В. И. Балдина

Переделки, проводимые монастырскими властями в XVIII веке, нанесли существенный ущерб художественному облику всего ансамбля. Но в это же время он обогатился такими интересными сооружениями, как церковь Смоленской Божьей матери (1745), Каличья башня (1778), а самое главное —появилась великолепная пятиярусная колокольня, которая заслуженно получила славу «красивейшей на Руси».

Строительство этого времени не нарушило сколько-нибудь значительно планировочной структуры монастыря, хотя и внесло в нее определенные коррективы. Древняя площадь перед Успенским собором сохранила свои прежние размеры; колокольня и Смоленская церковь, возведенные на месте трапезной и поварни XV века, как бы обновили собой древнее ядро обители, а обелиск в память заслуг Троицкого монастыря перед Русским государством, поставленный в самом центре площади, придал законченность всей ее композиции. В этот период проводятся работы и по благоустройству территории монастыря: главная дорога, от входных ворот к Троицкому собору, выстилается белым камнем (1768) и именуется «пришпектом»; позднее (1784) покрываются кирпичом «на ребряк» дорожки от трапезной к Троицкому и Успенскому соборам и к Чертогам; по сторонам главной дороги ставятся ограждения, сперва деревянные, а потом металлические, которые затем обсаживаются деревьями. Все это внесло определенную дробность в планировку монастыря, мешая целостному восприятию его пространства.

С сооружением пятиярусной колокольни получили логическое завершение панорама и силуэт монастырского ансамбля. Дальнейшее развитие получило также цветовое решение всех зданий. Так, первоначальная окраска только что отстроенной колокольни в зеленовато-бирюзовый цвет («дикой») удачно подчеркивала легкость всего сооружения. В такой же цвет были выкрашены стены расположенных рядом с ней Смоленской церкви и Каличьей башни. Заново отделанный в 1778 году фасад Митрополичьих покоев был окрашен светло-брусничным тоном с белыми лепными деталями и хорошо сочетался с ярко-пестрой расцветкой соседней трапезной XVII века. Фасады нового здания ризницы (1782) вблизи Троицкого собора получили сдержанный палевый тон, а значение самого собора и его придела было подчеркнуто позолотой не только их куполов, но и крыш. Таким образом, система окраски зданий продолжала традиционный принцип концентрации цвета в узловых участках композиции и ослабление его к периферии, к беленым ограде и башням.

«Рисунок как городскую стену с наружи раскрашивать». 1780

Однако спустя десять лет после завершения строительства колокольни эта логика цветового решения всех сооружений монастырского ансамбля грубо нарушается: по специальному указанию митрополита Платона крепостные стены красятся красным тоном и на них рисуются белые лопатки, карнизы и различные «отбивки», аналогичную окраску получает и большинство крепостных башен (1780)29. Вслед за этим красным цветом стали покрывать фасады братских келий, некоторых церквей и даже колокольни. Тяжелый, уныло-однообразный тон стал господствовать во всем монастыре, нивелируя разновременную и разнообразную архитектуру его зданий. Следует отметить, что перекраска зданий лавры, являвшейся резиденцией главы русской церкви, вызвала ряд подражаний: в розово-кирпичный тон были покрашены в то время ограды и сооружения многих монастырей в Москве, Переславле-За-лесском, Ростове Великом, Угличе, Ярославле и других городах. Но если красно-белая расцветка крепостных стен Троицкого монастыря с нарисованными пилястрами и карнизами продержалась не более пяти лет, а затем они по-прежнему стали белиться, то многие его здания и часть башен сохраняли такой случайный цвет до 1960-х годов.

Вторая половина XVIII века была временем, когда в жизни монастыря и его посада произошли существенные перемены. В 1764 году по всей стране была проведена секуляризация монастырских земель — они были объявлены государственной собственностью, а сами монастыри «посажены на штат» с точно установленным для них числом монахов и служащих. Несмотря на усиленные хлопоты и настойчивые напоминания монастырских властей о том, что лавра всегда пребывала «в особливом рассуждении пред другими монастырями», она также лишилась своих огромных владений. Лавре были оставлены только два подворья в Москве (близ Сухаревой башни и на Ильинской улице) и одно подворье в Петербурге (на Фонтанке), а также загородные дворы (Корбуха и Вифания) и небольшие земельные участки вокруг ее стен. Монастырские чиновники («троицкие слуги»), оказавшиеся сверх штата, были распределены на военную и гражданскую службу, «кто куда годен явится».

Проект перепланировки Сергиевского Посада. Губернский землемер Г, Хомяков. 1792

Все поселения вокруг монастыря перешли в государственную Коллегию экономии. В связи с этим был сделан первый инструментальный «геометрический план» посада и его земель, который дает точное представление о расположении сел и слобод на 1775 год. На плане хорошо видно, что к этому времени отдельные селения сомкнулись между собой, а их основные улицы направлены к монастырю-крепости по исторически сложившимся дорогам. Так, главная улица села Клементьева проходит по Московской дороге, повторяя ее изломы; по северному берегу Келарского пруда проходит дорога на Дмитров, которая также застроена улицей. К западу от монастыря раскинулись Стрелецкая и Пушкарская слободы; одна из улиц ведет в село Благовещенское. Обширную территорию к северу от лавры занимают монастырские огороды и хозяйственные дворы; за ними видны Конюшенная, Тележная и Кокуевская слободы. В восточной части посада, между дорогами на Переславль и Юрьев (Польской), размещаются основные улицы Служних слобод. Земли, оставленные в ведении Троицкого монастыря, фиксирует специальный план лавры и «принадлежащих ко оной большому и малому конюшенному, плотничному, колесному, дровяному, лекарскому, семинарскому, гостиному дворам, пафнутьевскому и конюшенному саду, капустным, терентьевскому, конюшенному и прочим огородам».

К этому времени прихотливый силуэт разнообразных сооружений монастыря обогатился только что отстроенной пятиярусной колокольней, которая величественно возвышалась

над низкими деревянными домами, эффектно отмечая собой центр посада; вертикали приходских церквей как бы подхватывали этот мощный аккорд и распространяли его далее, на всю застройку и прилегающий ландшафт. Так формировался художественный облик общей панорамы лавры и окружавшего ее посада; в 1782 году ему был присвоен статус города. Вопросы благоустройства новоучрежденного города стали предметом особой заботы административных властей, тем более что, как писал губернатор, и «знаменитость издревле тамошней лавры требовала порядочного посада сего устроения». К этому времени по всей России проводились планомерные мероприятия по переходу от стихийного развития городов к их регулярной планировке и застройке. В 1762 году была создана специальная «Комиссия для устройства городов С.-Петербурга и Москвы», а год спустя издан указ «О сдела-нии всем городам строению и улицам специальных планов по каждой губернии особо». На Комиссию было возложено не только общее руководство съемкой планов, но и обеспечение разработки проектов новой планировки и застройки городов по всей стране. За относительно короткий срок деятельности Комиссии (1763—1796) более трехсот городов, в том числе и Сергиевский Посад, получили тщательно разработанные генеральные планы.

Необходимость упорядочения стихийной застройки вокруг Троицкого монастыря вызывалась также часто возникавшими пожарами. Так, едва успели завершиться торжества с молебнами и пушечной пальбой по случаю открытия в октябре 1782 года присутственных мест нового города, как огонь уничтожил 64 двора и 120 лавок в селе Клементьеве; десять лет спустя очередной пожар нанес городу еще больший урон. Вскоре генерал-губернатор сообщил администрации Сергиевского Посада, что «по случаю бывшего здесь пожара, во время которого многие жители потерпели несчастие и потому что тут было тесное и беспорядочное строение ныне по приказанию моему сделан губернским землемером план погоревшему месту, по которому приказал я и места под построения домов раздавать».

План расположения сел и слобод вокруг Троице-Сергиевой лавры во второй половине XVI11 века. (Составлен автором по материалам планов 1768—1777 гг.) I — дорога из Москвы; II — дорога из Дмитрова; III —дорога в село Благовещенское; IV — дорога на Углич; V — дорога на Переяславль; VI —дорога на Юрьев

В проекте планировки Сергиевского Посада, разработанном рядовым губернским землемером Григорием Хомяковым, несмотря на кажущийся геометризм плана, учтены природные условия и историческая топография города, а организация всей застройки подчинена основной архитектурной доминанте — ансамблю Троице-Сергиева монастыря. Стихийно сложившаяся планировка подмонастырских сел и слобод заменена правильной разбивкой кварталов и улиц, границы города обрамлены традиционными валом и рвом; главные дороги к монастырю выпрямлены и отмечены устройством въездных площадей.

Проектом намечалась также хорошо продуманная система городских пространств. Так, свободная зона вокруг монастыря-крепости еще более расширялась за счет сноса части домов Стрелецкой и Служних слобод. Площадь перед главным входом в монастырь освобождалась от торговых лавок и магазинов; она значительно расширялась далее на север, за Белый пруд, где стоял только что отстроенный лаврой каменный Конный двор (1790), заменивший собой многочисленные хозяйственные службы, ставшие ненужными после секуляризации вотчин. Для административного и торгового центра Посада предназначалась новая площадь к югу от лавры, у Вознесенской церкви, — отсюда, с высокого холма, открывался прекрасный вид на монастырь и центральную часть города. Периметр этой весьма обширной площади (250X350 м) предполагалось обстроить каменными зданиями присутственных мест, уездного казначейства, домами для городничего и землемера, полиции и почтового двора, народного училища, городского магистрата, а также зданиями соляного и винного магазинов и других торговых лавок. Большинство приходских церквей были включены в свободную от застройки зону вокруг монастырской цитадели; располагаясь по ее границам, они еще активнее, чем прежде, включались в формирование единого архитектурного пейзажа города. К этому времени все храмы Посада, кроме Казанской церкви в Ильинском приходе (1752), были уже каменными: в 1736 году поставлена каменная Рождественская церковь в Верхней Служней слободе, о 1769 году— Успенская в селе Клементьеве, в 1773 году — Ильинская в Пушкарской и Стрелецкой слободах, в 1779 году — Вознесенская в Иконной слободе.

Проект планировки Сергиевского Посада 1792 года предусматривал также четкое районирование застройки города как по характеру строений, так и по классовой принадлежности населения. Кварталы в центре города предназначались только для каменного строения имущих классов (на плане они выделены светлым тоном); далеко за городом, по Дмитровской дороге и в окрестностях села Благовещенского, намечались места для переселения из Посада крестьян. Все монастырские земли в центре Посада отводились под городскую застройку, и лавра потребовала от городских властей взамен в три раза большую площадь заливных лугов по реке Воре. Казенная палата, однако, долго отказывалась утвердить такой неравный обмен, считая его незаконным; только после трех весьма настойчивых предписаний генерал-губернатора и представления лаврой «мирского приговора» от клементьев-ских крестьян о том, что они «добровольно» уступают земли в пользу монастыря и «споров никаких чинить не будут», этот обмен получил официальное оформление. Была удовлетворена также просьба митрополита об оставлении в ведении лавры Красногорской площади. Генерал-губернатор Прозоровский писал в губернское правление, что площадь «назначенная по плану вокруг лавры в праздничные и ярмарочные дни жителями Сергиевского Посада заставляется лавками, шалашами и причем так, что приезжающие на богомолье экипажи не только не имеют места остановиться, но и подъехать к лавре не могут вследствие чего и предписываю вам оную площадь числить под ведением тоя Сергиевы лавры и в требованиях оной до сей площади касающихся чинить с позволения лавры и никакими лавками и шалашами и ничем оную площадь не занимать».