«Историко-археологический и художественный центр края — бесспорно Лавра,— писал в 1918 году организатор Сергиево-Посадского общества изучения местного края П. Н. Каптерев,— она связана незримыми, но нерасторжимыми узами со всеми областями местной жизни... Лавра — это тот живой алмаз, оправой которого является весь изучаемый край; Лавра живет как огромный историко-художественный организм, и в этом смысле ее ценность неизмерима» [145, с. 30 — 31]. Подтверждением этому служит наиболее яркая страница истории Троице-Сергиевой Обители XV века, когда отмечается расцвет книжности и искусства. С увеличением числа списков с творений Преподобных Аввы Дорофея, Иоанна Лествичника и Исаака Сирина наблюдается рост духовно-нравственной жизни Обители, а также тех, кто приходил в нее за духовным советом, особенно из среды именитых вкладчиков и посадских умельцев. В их руках рождались тонкие и изящные произведения, соответствовавшие высокому вдохновению древних подвижников.

О чем же говорят сами тексты, которые переписывал Преподобный Сергий и его ученики?

«... Преблагий Бог, зная немощь нашу и предвидя, что мы и по Святом Крещении будем согрешать, как сказано в Писании, что прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт. 8,21), дал нам по благости Своей святые заповеди, очищающие нас, дабы мы, если пожелаем, могли опять соблюдением заповедей очиститься не только от грехов наших, но и от самых страстей. Ибо иное суть страсти, иное грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть — самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, то есть совершает телом те дела, к которым побуждают его страсти; ибо имея страсти можно не действовать по ним... Каждый связывается узами своих грехов (Притч. 5, 22). Потом Он научает нас, как посредством святых заповедей очищаться и от самих страстей, чтобы чрез них не впасть в те же грехи. Наконец, показывает нам и причину, от которой приходит человек в небрежение и преслушание самих [законов духовной жизни] и таким образом подает нам врачество и против сей причины, дабы мы возмогли сделаться послушными и спастись. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11,29). Истинное смиренномудрие не в словах только или во внешнем образе смирения, но собственно смиренный залог, утвердившийся в самом сердце» (Преподобный Авва Дорофей).

«... Послушание есть отложение рассуждения при богатстве рассуждения.

Когда мы впали в ров беззаконий, то не можем выйти из него, если не погрузимся в бездну смирения кающегося.

Прежде падения нашего бесы представляют нам Бога человеколюбивым, после падения — жестоким.

Кто стяжал страх Божий, тот устрашился лжи, имея в себе неподкупного судию — свою совесть.

Как при явлении света исчезает тьма, так и от благовония смирения истребляется всякое огорчение и раздражительность.

Если ты любишь ближнего, как говоришь, не осмеивай его, а молись о нем втайне.

Рукописные книги из Троицкой библиотеки — творения Преподобных Аввы Дорофея (ГБЛ, ф. 304, № 163, л. 15), Иоанна Лествичника (ГБЛ. ф. 304, № 155, л. 1) и Исаака Сирина (ГБЛ, ф. 304, № 172, л. 22). В такой последовательности их читали ученики Преподобного Сергия.

Уныние часто бывает одним из первых исчадий многословия.

Некоторые неосновательно полагают, что чревоугодие можно отсечь сразу — вкушать только хлеб и воду. Когда нет сильной плотской брани, лучше идти постепенно: отсечем пищу утучняющую, потом разжигающую, а после услаждающую.

Пост есть истребление лукавых помышлений, чистота молитвы, светило души, дверь умиления, радостное сокрушение, удержание многословия, страж послушания, здравие тела, разрешение грехов, небесное наслаждение.

Чист [тот], кто плотскую любовь отражает любовью Божественной.

Целомудрие — всеобъемлющее название всех добродетелей.

Боязливость — уклонение от веры в ожидании нечаянных бед.

Вооружайся молитвою и бей супостатов именем Иисусовым, ибо нет сильнейшего оружия ни на Небе, ни на земле» (Преподобный Иоанн Лествичник).

«... Человек, достигший того, чтобы познать меру своей немощи, достиг совершенства смирения.

Занимайся чтением в безмолвии, чтобы ум твой всегда возводим был к чудесам Божиим.

Приобретай чистоту в делах своих, чтобы озарялась душа твоя в молитве и памятованием смерти возжигалась ревность в уме твоем... Не будь ленив в делании своем, чтобы не оказаться посреди пути без дневного запаса... Не связывай свободы своей наслаждением, чтобы не сделаться тебе рабом рабов...

Кто, любя пустословие, умел приобрести чистый ум?

Кто, домогаясь людской славы, приобрел смирение?

Не говори о том, что не постиг; если хочешь что сказать, говори не в виде учащего, а в виде ученика — больше почтения будет к словам твоим.

Благодарность приемлющего побуждает дающего давать дары больше прежних.

Кто болен и знает свою болезнь, тот должен искать врачества, кто объявляет болезнь другим, тот близок к уврачеванию своему... Нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного. Смрадное море между нами и мысленным раем можно перейти только на ладье покаяния, в которой есть гребцы страха...

О, какой тонкости ума требует путь учений Твоих, Господи! Всегда будет вне его гот, кто не читает осмысленно. Сказано: молись, чтобы не внити в искушение касательно веры. Молись, чтобы вместе с демоном хулы и гордыни не внити в искушения самомнением ума твоего» (Преподобный Исаак Сирин).

Рукописные книги из Троицкой библиотеки — творения Преподобных Аввы Дорофея (ГБЛ, ф. 304, № 163, л. 15), Иоанна Лествичника (ГБЛ. ф. 304, № 155, л. 1) и Исаака Сирина (ГБЛ, ф. 304, № 172, л. 22). В такой последовательности их читали ученики Преподобного Сергия. Рукописные книги из Троицкой библиотеки — творения Преподобных Аввы Дорофея (ГБЛ, ф. 304, № 163, л. 15), Иоанна Лествичника (ГБЛ. ф. 304, № 155, л. 1) и Исаака Сирина (ГБЛ, ф. 304, № 172, л. 22). В такой последовательности их читали ученики Преподобного Сергия.

Лицевой Летописный свод. БАН, 31.7.30—2, л. 24.

Страницы истории Троице-Сергиевой Обители составляют часть общерусской истории, исполненной и светлых, и трагических событий. Об этом свидетельствуют многие исследователи: «За XIII—XIV и первую половину XV века русские выдержали больше 160 войн с внешними врагами, из которых 45 сражений с татарами, 41—с литовцами, 30 — с немецкими рыцарями, а все остальные — со шведами, поляками, венграми и волжскими болгарами» [256, с. 127].

В. С. Смирнов (1858—1890). Мученическая смерть князя Михаила Черниговского (†1245) в Орде. ЦАК МДА.

— Необычайные военные успехи монголов вселили ужас в европейские народы... Татары рассеялись по русским городам и селам, «посекая людей как траву»... После разгрома Твери татарами в 1327 году, в отместку за убийство ханских послов, могущество Твери падает, и Москва одна утверждает свою объединяющую власть на северо-востоке Руси и вскоре, подобно древнему Риму, передает свое имя всей стране... Под красные знамена Дмитрия Ивановича Московского собираются войска почти всех русских княжеств, и гром Куликовской победы отзывается по всей Русской земле...

В грозные годы татарщины единство церковной власти для всей Руси имело большое политическое значение... В Москву переводятся Владимирские святыни, становящиеся отныне главными святынями Москвы... Свое управление Русской Церковью митрополит Алексий подчинил интересам Москвы и общерусского объединения. Интересы единства Русской Церкви настоятельно требовали сохранения за русской митрополией названия «Киевской», так как только в качестве митрополита Киевского Алексий сохранял за собой духовную власть над русскими землями в Литве, в Польше, в Твери и в Новгороде.

... Русские монахи и монастыри конца XIV— начала XV века очень часто подчиняли свою деятельность государственным интересам. Самое продвижение монастырей на север было связано с культурным и хозяйственным переустройством заселяемой страны. Стефан Пермский создает «пермскую» — зырянскую азбуку и переводит на зырянский язык книги. «Горнего града гражданин и вышнего Иерусалима жителин» Сергий Радонежский постоянно участвует в политической жизни Руси. Сергий пользуется своим нравственным авторитетом для поддержки Московского великого князя. По одному слову его, чтобы оказать давление на нижегородцев, затворяют все церкви в Нижнем Новгороде. Он подчиняет политике Москвы Рязанское княжество. Он благословляет Дмитрия Донского на борьбу с Ордой за независимость Руси [259, с. 5, 6, 10, 11, 18].

«... Витязь в схиме — Александр Пересвет. Воспитанный большим патриотическим словом Преподобного старца Сергия Радонежского, он видел всю битву на реке Непрядве «в духе единой народной жизни», он шел на врага «с молитвою за Отечество». За его ратным подвигом следили мудрые глаза великого духовного наставника, пустынножительство которого «не отлучало людей от земли, а еще более связывало с нею крепкими узами». Сергий Радонежский (без сомнения, надо сказать здесь!) — замечательная фигура русской истории. Он был идеологом своего трудного времени. Он не просто благословил на битву русские дружины, не только послал вперед двух любимых учеников — Пересвета и Ослябю, имена которых сияют нам из тех времен наравне со славными именами всех защитников Отечества. Слово Сергия— огонь, воспламенивший сердца русичей на необходимость борьбы с игом. Оно «соединяло людей, умножило народонаселение и возрастило ту духовную силу, которая засияла первым лучом свободы отечества на берегах Дона и Непрядвы». Это неоднократно расценивалось историками как подвиг, великое патриотическое сподвижничество» [258, с. 85].

Место переправы войск благоверного княчя Димитрия Донского через Оку.

Основание белокаменного собора Живоначальной Троицы над гробом Преподобного Сергия Радонежского, 1422 г. Миниатюра из Лицевого Жития Преподобного Сергия. XVI в. ГБЛ, ф. 304/IU, № 21 (М. 8663), л. 290 об.

Описывая по древним истоникам первоначальную эпоху обители, основанной Преподобным Сергием в лесах, в округе небольшого подмосковного городка Радонежа, известный русский историк В. О. Ключевский воссоздает такую картину: «В монастыре все было бедно и скудно... все худостно, все нищет-но, все сиротинско...» [72, изд. 1918 г., с. 202—203].

Узкие, едва заметные в чаще леса тропинки, соединявшие монастырь с первыми поселениями вокруг него, со временем превратились в широкие дороги, проторенные жителями окрестных деревень и слобод и многочисленными паломниками. Жизнь и судьба их во многом определялись тесной связью с Обителью, являвшейся своеобразной школой. Со временем иконопись, ювелирное дело и особенно резьба по дереву становятся вторым занятием крестьян. «Здесь не только соха и коса, топор и пила, но и станок токаря, и кисть живописца, и трость книжника-скорописца были в действии»,— писал в прошлом веке хранитель монастырской библиотеки. Привитые монастырем художественные вкусы наложили отпечаток на всю последующую историю образовавшегося вокруг Обители Посада (образован в 1782 году и назван «Сергиевым Посадом»). На базе различных производств монастыря со временем в Сергиевом Посаде развилась художественная промышленность. «Жители в слободе и по деревням трудолюбивы,— отмечалось в «Географическом лексиконе Российского государства» за 1773 год.— Многие упражняются в рукоделиях, делают и продают резные крашеные и писаные деревянные вещи, ларчики, чашки, детские игрушки и тому подобное. До нас дошло предание о том, что Преподобный Сергий сам вырезал игрушки и раздавал их детям».

Различные события, связанные с жизнью Посада, легли в основу местных легенд. «Кругом Троицы действительно нет змей,— сообщает исследователь,— и местное предание объясняет, что Преподобный Сергий заклял змей, и там, где слышен звон колокола его Обители, змеи жить не могут. Троица избегла всех ужасов чумы XVIII в. и холерных эпидемий в XIX в., а также нашествия французов в 1812 году,— эти обстоятельства также послужили темой различных сказаний и объяснений» [145а, с. 161].

Кончина Преподобного Сергия 25 сентября 1392 года всколыхнула с необычайной силой умы многих его современников. Только у гроба Троицкого Игумена стало осознаваться значение подвижника. И чем более отдалялась во времени эта веха, тем отчетливее виделось величие этого простого монаха, сила которого заключалась в его смирении. Его мирное устроение духа влекло к себе всех — от простых людей до князей. Ему написал три значительных для истории послания Митрополит Киприан [от 3 и 23 июня 1378 года и от 18 октября 1382 года.— 55, с. 8].

Один из его ближайших учеников вынужден был признаться: «Дивлюся же, како толико лет минуло, а житие святаго старца не писано было; и о сем сжалихся зело, как убо таковый святый старец пречудный и предобрый, отнележе преставися, 26 лет прейде, и никто не дерзняше писати о нем, ни дальний, ни ближний, ни больший, ни меньший».

«Взирая на множество трудов Старца и на великое его подвижничество,— свидетельствует составитель Жития,— я приходил в недоумение и ужас, делаясь как бы безгласным и бездейственным, не находя слов, сколько-нибудь соответствующих величию его подвигов... Как малая ладья не может подымать большого и тяжелого груза, так и предлежащая повесть превосходит нашу немощь» [43, с. 8].

И только 500 лет спустя, как бы от лица всех, кому дорога родная история, смог выразить не высказанное дотоле профессор В. О. Ключевский: «При имени Преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение. Это возрождение и это правило — самые драгоценные вклады Преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание... Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа; они—питательная почва; в них его корни; оторвите его от них — оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память Преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка» [72, с. 71—72].